Татуировки руках для мужчин узоры

Вот о том, как развивалось искусство татуировки у различных народов, где оно уже угасло, а где получило дальнейшее развитие, и рассказывает эта страничка.

Богатый материал, касающийся обычаев оби­тателей островов Новой Гвинеи, Индонезии, Мик­ронезии, Меланезии, Австралии собрал и обобщил великий ученый-этнограф М. Н. Миклухо-Маклай. Путешествуя по островам Тихого океана в середи­не XIX века, он сделал ряд зарисовок, показываю­щих узоры татуировок местных племен. В большей или меньшей степени татуировкой покрывали себя как мужчины, так и женщины. При этом ор­наменты и узоры были незамысловатыми, а указы­вали лишь на положение в обществе или на определенные культовые особенности. Татуиров­кой покрывались различные части тела: лицо, шея, грудь, спина, ягодицы, ноги. Встречались женщины, у которых узором были покрыты лишь лицо, грудь, живот, плечи, но были и такие, у кото­рых практически все тело покрывали незамысло­ватые геометрические фигуры. Очевидно, форма узоров (см. рис. 5, б, 7) для татуировок была обу­словлена техникой их нанесения на тело, т. е. по­средством надрезов кожи.

Весьма любопытными представляются све­дения об обычаях украшать свое тело различ­ными рисунками у ряда племен Южной Америки, и в частности — индейцев племени кадиувео (Бразилия). Вплоть до начала XX века ин­дейцы практиковали подкожную татуировку, по крайней мере — женщины. Некоторые племена наносили татуировку детям лет с 6–7, другие с наступлением половой зрелости. Исполнитель­ница татуировки — обычно старая женщина — намечала основные линии узора углем, а затем накалывала его колючкой кактуса или другого растения, или же рыбьей костью. В качестве красящего вещества использовалась сажа, сме­шанная со слюной, зола некоторых видов пальм или сок плода женипапы.

Татуировка имела социальное значение — она указывала на принадлежность женщины к той или иной общественной группе. Знатные женщины племени мбайя татуировали себе ру­ки от плеч до запястьев и лишь в редких случаях наносили татуировку на лицо, что считалось признаком низкого происхождения. Этот обы­чай, некогда строго соблюдавшийся, постепен­но исчезал. Путешественники первой половины XIX века отмечают, что кадиувео покрывали та­туировкой все тело и лицо, причем нередко на правую и левую половину тела наносился раз­ный узор.

К середине XX века татуировка сохранилась лишь у некоторых племен; встречается она ред­ко, и узоры ее несложные. Так, женщины пле­мен гулупи и мака после замужества покрывают себе щеки синими полосами и ромбами; мака наносят сходную татуировку на подбородок и нос при наступлении половой зрелости.

У большинства племен татуировка исчезла, сохранилась лишь разрисовка и раскраска тела. Татуировка и раскраска тела существовали пре­жде одновременно, но татуировались в основ­ном женщины, для мужчин же была характерна раскраска тела. Это объяснялось, видимо, тем, что татуировка, будучи несмываемой, определя­ла постоянное положение женщины в обществе. Мужчины же украшали себя лишь в отдельных случаях; раскраска тела имела у них в основном ритуальное значение и наносилась на короткое время. Раскрашивали тело перед выступлением в поход, перед отправлением на охоту или по возвращении с удачной охоты, при некоторых обрядовых играх и танцах. Что касается характе­ра узоров, то обращает на себя внимание их сходство с узорами, покрывающими глиняную посуду, циновки, шкуры и другие предметы оби­хода. Это, очевидно, свидетельствует в пользу того, что основным (или одним из самых сущест­венных) мотивов нанесения узоров на тело было стремление людей к украшательству. Это и по­зволяет многим исследователям рассматривать проблему татуирования как составную часть ис­торического процесса возникновения одежды.

С. И. Руденко посвятил ряд своих статей и ис­следований вопросам татуировки, и в частности, татуировке азиатских эскимосов. Он отме­чал, что еще в тридцатые годы нашего столетия обычай татуироваться был весьма распростра­ненным среди местного населения, хотя сейчас азиатские эскимосы не татуируются. Наносимые узоры служили общепринятым украшением. Та­туировались девушки с наступлением половой зрелости, до замужества. Впрочем, неузорная та­туировка, татуировка простыми линиями наноси­лась, да и теперь еще наносится, на заболевшие члены с медицинской целью как женщинам, так и мужчинам. С той же целью на лбу над бровями на­носились схематические изображения человеч­ков при нервных заболеваниях.

Техника эскимосской татуировки проста. Она выполнялась продергиванием под кожей нитки, натертой сажей. Самая «"сложная татуировка опытной женщиной выполнялась в течение од­ного, реже двух дней. У м ужчин встречаются на щеках, у углов рта кружки или полукружки, короткие линии на висках, фигурки человека на лбу над бровями. Татуировка женщин гораздо богаче и разнообразнее. Обычно на подбород­ке, от нижней губы книзу идут три, пять, семь двойных, реже тройных линий подобно тому, как это встречается у аляскинских эскимосов. Часто две параллельные линии нанесены на лбу между бровями, спускаясь вниз по обе стороны носа. Значительно сложнее татуировка щек. Как правило, правую щеку покрывает татуировка бо­лее сложная, левую — более простая. В некото­рых случаях татуировка покрывает только одну щеку.

На рис. 8 показаны варианты татуировок правой и левой щек. В нащечной татуировке от висков к углам нижней челюсти спускаются три параллельные прерывистые линии, от которых к уху и ниже по щеке нанесен более или менее сложный узор. Более сложный орнамент пра­вой щеки обычно представляет собой «сетку»; иногда арки и квадраты, свойственные сетке, но в менее сложных комбинациях, встречаются и на левой щеке.

На руках женщин татуировка покрывает тыльную поверхность кисти, запястье, нижнюю часть предплечья. Узором чаще покрыты обе руки, но иногда татуировка покрывает только правую или левую руку.

От запястья до пальцев, посередине кисти руки проведены две несколько расходящиеся к переднему концу рисунка линии, на которые на­сажены законченные композиции из системы дуг, иногда с кругами и «китовыми хвостами», например, как на рис. 9. На запястьях обычно изображены эллиптические фигуры «лопатки» со «скребками» в виде зубцов или «лопасти», в иных случаях вместо лопаток — простые «кито­вые хвосты».

В некоторых случаях татуировка на обеих ру­ках бывает почти одного и того же рисунка, иногда они отличаются добавлением одного какого-либо элемента, например, добавочного ряда «хвостов» на правой руке или заменой хво­стов скребками и добавкой пары параллельных линий на левой руке.

Несмотря на кажущееся на первый взгляд большое разнообразие в рисунке татуировки рук, она всегда состоит из сравнительно неболь­шого числа традиционных элементов, присущих эскимосской татуировке вообще. Это «китовые хвосты», насаженные на прямые линии, дуги или круги, концентрические круги и эллипсы, лопатки, трезубцы, скребки и дуги.

Татуировка, до малейших деталей сходная с сохранившейся до наших дней, практиковалась у азиатских эскимосов по крайней мере двести лет назад. Такая стойкость этого обычая, отсут­ствие какой бы то ни было эволюции как в об­щей композиции, так и в частных элементах рисунка, несмотря на существенные изменения. происшедшие за это время в материальной культуре и в общественном строе народа, свиде­тельствуют о большой древности этого обычая.

В точности такие же, как у азиатских эскимо­сов, татуировки известны только на островах Берингова моря и среди западно-американских аляскинских эскимосов.

Татуировка центральных и восточных американских эскимосов много проще, чем в районе Берингова моря. Центральные эскимосы татуируют подбородки, щеки и лоб единичными или , двойными прерывистыми линиями. Иногда на запястье встречаются поперечные зубчатые линии. Татуировка лица, т. е. подбородка, щек и лба, прерывистыми линиями известна на вос­точном побережье Гудзонова залива и на остро­ве Баффинове.

Как было сказано, мужчины татуировались ред­ко, и их татуировка не имела характера украшения. Что касается семантики татуировки, то раньше она, несомненно, имела магический смысл.

Одним из самых распространенных мотивов татуировки была Y-образная фигура, повсемест­но трактуемая эскимосами как китовый хвост, связанная с особым отношением к киту. Этот мотив встречается в татуировках щек и рук женщин, у углов рта мужчин.

Татуировка известна и у других северных азиатских народов от Тихого океана до Урала. Однако татуировка эвенков, якутов, хантов или манси проще и в прошлом столетии была менее распространена, чем у берингоморских эскимосов в настоящее время.

Татуировка же азиатских эскимосов представляет тот особый интерес, что явл яется одним из аргументов в пользу теории происхождения эскимосов и их культуры. Не случайно и то обстоя­тельство, что в районе именно Берингова моря, в области развития древнейших стаций эскимос­ской культуры, связанных с южными островными культурами, татуировка сохранилась до наших дней в наиболее развитых ее формах.

Первые сведения о татуировке хантов и манси — представителей финно-угорских народностей, относятся к началу XVIII века. До сих пор остается неясным социальное значение татуировки. Объясняется это, по-видимому, тем, что будучи искусством женским, татуировка и все связанное с нею считалось делом, в которое не должны были посвящаться посторонние. Оно оставалось тайной женщин. У ханты и манси женщины скрывали значение татуировки даже от своих родственников мужчин, не объясняли им, например, с какой целью татуируют на теле фигуру парящей птицы — одного из наиболее распространенных мотивов угорской татуиров­ки. В этом отношении ханты и манси напомина­ли азиатских эскимосов.

О времени нанесения татуировки сведения противоречивы. По одним данным, она произ­водилась в детстве, по другим — с наступлением зрелости, по третьим — в пожилом возрасте, при заболеваниях, иногда — перед смертью.

Сюжеты рисунков и их значение у мужчин и женщин не всегда совпадали. В то время, как мужчины наносили на тело знак принадлежно­сти к роду, а позднее, в связи с разложением рода,— семейный знак, заменявший подпись, женщины чаще покрывали себя фигурами ор­наментального характера, а также наносили на кисть руки изображение птицы, с которым были связаны представления религиозного ха­рактера.

Сюжет татуировок, включающий в себя изо­бражение птицы, имел наиболее широкое рас­пространение. Так, ханты (как мужчины, так и женщины) татуировали фигуру птицы на плече. По их мнению, птица должна была помогать человеку после его смерти, при прохождении че­рез океан в «страну мертвых», и связывалась с представлениями о душе.

Согласно же прежним верованиям манси, одна из душ человека, а именно вторая душа, носившая название урт, нередко представля­лась в образе птицы. Во время сна она якобы покидала человека и могла проникать даже в за­гробный мир. Чтобы этого не случилось, манси, желая удержать при себе душу-птицу, прибегали к татуировке. При этом они говорили: «Теперь душа будет иметь товарища и никуда не улетит». Чаще всего эта операция производилась манси в пожилом возрасте или во время болезни, ко­гда опасность смерти возрастала.

Фигуры птицы помещались обычно на на­ружной стороне кисти руки или несколько выше, и ориентированы они были головой в сторону пальцев. По форме изображения птиц очень однообразны, трактовка фигуры строго линейная, упрощенная, с элементами стилиза­ции (например, как на рис. 10).

Таким образом, татуировка преследовала среди угров различные цели, отчасти практические, отчасти художественные и религиозные.

Путем ли взаимного заимствования, или неза­висимо и самостоятельно, обычай татуировать свое тело приняли, рано или поздно, почти все племена человечества, за исключением, может быть, арийцев, индоевропейцев.

В известных слоях общества обычай этот продолжал сохраняться в Европе и в позднейшие эпохи. Так, в средние века многие ремес­ленники и цеховые выводили на своем тепе знаки своих цехов — обычай, сохранившийся, как говорят, к концу XIX века кое-где во Фран­ции, Германии и Италии. Например, у мясников, которые часто выводили на левой руке изобра­жение двух топоров и под ними бычью голову, у каменщиков, у садовников и т. п.

Пилигримы, побывавшие в Иерусалиме, так­же имели обычай выжигать на себе на какой-либо части тела, особенно на руке, изо­бражение креста. Подобный обычай существо­вал на рубеже XIX–XX веков в Тироле, Вестфалии, Италии, несмотря на запрещения ка­толического духовенства.

По наблюдениям проф. Краузе, Помброзо и других, в конце XIX века в Германии и Италии около 1 % всех трупов низших сословий имеют большие или меньшие следы татуировки. В осо­бенности же распространен этот обычай был у заключенных, а также у солдат и матросов. Так, д-р Помброзо. осмотрев тела более 4000 солдат и до 5000 заключенных, нашел, что среднее число татуированных составляло 7,9%, варьи­руясь от 6 до 15 процентов.

Что касалось характера изображений, то у сол­дат это были чаще всего военные атрибуты, такие, как штык, пушка, выбрасывающая ядро, всадник на лошади, каска, якорь, корабль и т. д. Встреча­лись и религиозные символы: распятие, сердце или шар, окруженные сиянием и т. д. Встречались также и любовные символы в виде начальных букв имени возлюбленной, пронзенного стрелой сердца, двух взаимно сжатых рук и т. д.

Последние изображения чаще всего можно было встретить (наряду и с другими картинками) у разбойников и воров. Как отмечал Помброзо, встречались и такие, которые не ограничива­лись украшением рук и груди, а распространяли татуировку на спину, живот, бедра и даже — по­ловые органы. У одних, например, можно было видеть изображения множества деревьев, цве­тов, домов, церквей, женщин и проч., у других — наряду с изображением различных фигур были выведены изречения мрачного характера, та­кие, как «giuro di vendicarmi» (клянусь отомстить) или «misero me come dovr finire» (несчастный я, как мне придется кончить) и т. п.

По наблюдениям Дюшеня, Тардье и других исследователей, подобные формы татуирования встречались нередко и среди некоторых классов французского и английского населе­ния, особенно у матросов.

В Японии это искусство называют иначе — «ирэдзуми». И уходит оно своими корнями в глу­бокую древность. Найденные археологами гли­няные статуэтки, изображающие людей с признаками искусственно нанесенных на коже узоров, датируются V веком до н. э.

Считается/ что привычку к украшательству японцы переняли от древних обитателей Япон­ского архипелага — айнов. И, судя по всему, в те времена татуировка носила в основном ритуаль­ный характер. Позже она стала четким призна­ком принадлежности человека к той или иной социальной группе. Вытатуированными крестами и полосами метили, например, касту неприкасае­мых, а также преступников. Чтобы замаскиро­вать эти позорные знаки, носители их зачастую прибегали к нанесению на тело различных слож­ных узоров, среди которых метка палача просто терялась.

К концу XVII века татуировка осталась лишь как элемент декоративности. Но пользовались ею в основном представители низов — ремеслен­ники, пожарные, профессиональные игроки, якудза. Кстати говоря, и сейчас узоры «ирэдзуми» — едва ли не общая примета местных гангсте­ров. Именно поэтому от татуированных на вся­кий случай стараются держаться подальше. Но бывали и исключения. В дошедших до нас памят­никах литературы есть немало пассажей о том, как любящие выкалывали у себя на коже имена любимых вместе с иероглифом «иноти» («жизнь»), что значило «любовь до гроба». А фанатики веры с таким же усердием выписывали иглой у себя на груди молитвы, обращенные к Будде.

Следует признать, что власти средневековой Японии жестоко преследовали поклонников «ирэдзуми». В основе этого лежала не борьба с вредными для здоровья обычаями, а уже тогда укоренившаяся в стране практика усреднения людей внутри имущественных сословий, сопро­вождавшаяся различными предписаниями, ре­гулировавшими покрой и цвет одежды, форму прически, запретами на украшения, на все, что придавало человеку некоторую индивидуаль­ность. Впрочем, это не останавливало желаю­щих украсить свою кожу.

А затем произошло то, что происходило не раз в других странах и в другие времена. Напри­мер, джинсы, бывшие когда-то униформой аме­риканских первопроходцев, однажды стали универсальной модой молодежи всего мира. Также и с татуировкой. Поголовное увлечение ею охватило всю страну. Этому способствовал любопытный факт из истории литературы. Во второй половине XVIII века в Японии огромную популярность приобрел переведенный с китай­ского роман «Суйкодэн» о приключениях 108 воинов, объединившихся в разбойничью шайку наподобие робингудовской. На японском языке роман вышел с прекрасными иллюстрациями великих художников Хокусаи и Куниеси. Китай­ские благородные разбойники были изображе­ны красочно татуированными. Это и породило новую моду.

Рисунки татуировок были глубоко символичны. Узор из хризантем означал стойкость и реши­тельность, из пионов — богатство и удачливость, из цветков вишни — быстротечность жизни. Дра­кон свидетельствовал о силе и прозорливости че­ловека, украсившего его изображением свою кожу. Столь же четкие смысловые характеристи­ки несли фигуры других животных и растений, образы буддийского пантеона. По рисунку на коже легко можно было определить мечты и чая­ния человека. При этом важны были не отдель­ные детали, а весь комплекс «ирэдзуми», который любым японцем воспринимался однозначно как рукопись на понятном языке.

С «открытием» Японии в 1868 году в страну хлынули иностранцы—дипломаты, торговцы, мо­ряки. Очарованные прелестью «ирэдзуми», многие из них обращались к мастерам-татуировщикам. Не’ избежали этого поветрия и весьма титулованные особы. Так, японской татуировкой обзавелась гре­ческая королева Ольга, герцог Йоркский (будущий английский король Георг V) и его старший брат. Соблазнился, как утверждают историки, и буду­щий российский самодержец, а в то время царе­вич Николай, посетивший Японию в 1891 году. Юный Николай Александрович увез из Японии на родину образчик творчества Хорите, знаменитого мастера «ирэдзуми» из Кобэ.

Можно поражаться мужеству клиентуры мас­теров «ирэдзуми». Процесс нанесения рисунка на кожу весьма болезнен. Обычно клиенты вы­держивают не более часа художественной об­работки своей кожи. Поэтому для создания полномасштабной татуировки по всему телу нужно вытерпеть около 50 сеансов. А это с уче­том времени на заживление нанесенных ран растягивается на целый год. Но зато узор не только многоцветен, но и богат полутонами, в чем мастера «ирэдзуми» достигли совершенства.

Вершиной японской школы «ирэдзуми» счи­тается даже не создание многокрасочных и многосюжетных композиций. Есть легенда, что некоторые мастера обладают секретом «невиди­мой татуировки» — узор на теле проявляется только после принятия горячей ванны, а в обычном состоянии наколка совершенно неза­метна.

Сегодня обладателей секретов старой техни­ки «ирэдзуми» можно буквально пересчитать по пальцам. Молодые татуировщики предпочитают электрические иглы и химические краски. Про­цедура нанесения рисунка становится быстро­течной и менее болезненной, но зато феноменальное, поистине художественное уме­ние создавать полутона уходит в прошлое.

Как видно из проведенного «экскурса» в мир «тату» разных народов, каждый вносил в это ис­кусство то неповторимое, что обогащало и сформировало современную культуру украшения тепа. Эта культура в наши дни стала интернациональ­ной благодаря стремительному развитию средств коммуникации и взаимопроникновению культур разных народов.

Тем не менее, знание национальных особен­ностей того или иного народа применительно к татуировке позволит теперь уже на новом уров­не в эту уже интернациональную культуру внести колорит и очарование художественных тради­ций своего народа.