Значит татуировка на левой руке
Сборщик металлоконструкций и бывший служащий 31 отдельной десантно-штурмовой бригады в одном лице, 25-летний Николай начал готовиться к дню десантника вечером 1 августа: погладил тельняшку, потому что это святое, отбил берет и приготовил флаг с традиционным лозунгом «За ВДВ!». Утром, проснувшись от звонков родственников и друзей, которые спешили поздравить его не столько даже с профессиональным, сколько с личным праздником, Николай побрился, взял флаг и поехал в Парк культуры и отдыха имени Горького.
«Нос чешется. По-любому к пьянке», — смеясь, замечает он.
У Николая светлые волосы, добрая улыбка и татуировка на левой руке. «За ВДВ». «Когда человек „опрокинул стакан“, выпил — он даже тост может не говорить. Видно татуировку „за ВДВ“, это значит, что он пьет за свое. Без тоста, без слов, без чоканий», — деловито поясняет десантник.
Тельняшка на Николае идеально отглажена. «Многие называют тельняшку святой. Это душа десантника», — говорит он.
В дневное время Николай работает сборщиком металлоконструкций, в ночное — менеджером по персоналу в торговых сетях. Он сменил несколько мест работы, и в каждом из них к празднику военно-десантных войск относились с пониманием. «Даже начальники, которые никогда не служили, говорили мне: это твой праздник, ты его заслужил. Отдыхай».
Он быстро идет по Крымскому мосту, успевая пожимать руки и обнимать каждого встречного десантника. Говорит, что если бы хватило рук, чтобы обнять всех в этом огромном городе, то он бы так и сделал.
-Ребят, есть кто из Ульяновска?
-Нет, брат, я из Рязани.
-А, ну, с праздником, брат.
«Я служил в Ульяновске, — рассказывает Николай. Ушел в июле 2009, последний призыв. Как сейчас помню, знаешь, приезжаю 4 мая в военкомат и говорю: хочу в армию. Так и сказал им. На меня тогда посмотрели, как на сумасшедшего. На распределении я сказал: пойду либо в спецназ, либо в ВДВ. У меня спросили, что я умею. Я отжался 15 раз на одной руке от пола. Ну, меня и взяли».
У входа в Парк Горького много полиции и десантников: первые следят за порядком, вторые общаются и иногда выпивают. В Парк с алкоголем не пройти — охрана на входе забирает любую выпивку.
У входа в парк Николай вместе с «братьями» спорит о современных десантниках: бойцы постарше уверены, что нынешняя армия уже не та. «Мы — старая гвардия, те, кто служил в 80-х, 90-х. А те, что сейчас — уже не то. Служат всего по году, менталитет совсем другой», — говорит один из них. Николай возражает: не мы виноваты в том, что всего год служили, или что на наше время войны не пришлось. Родина призвала — мы пошли. За год мы многому научились«.
Николай считает, что 18 лет — слишком ранний возраст для того, чтобы идти в армию. «Люди постарше, те, кому за 20, ведут себя проще. У кого-то была работа, жизненный опыт. От родительского крыла оторвались, им попросту служилось легче. Молодые очень дерзкие».
Перед фонтаном, неподалеку от входа в парк, расположилась солдатская полевая кухня: бравые кашевары насыпают здесь дымящуюся гречку с тушенкой и разливают сладкий чай. Николай подходит к «мясной заставе», берет тарелку горячей каши, соль, немного хлеба, и отходит в сторону.
«Вкус солдатской каши мне навсегда запомнился, — рассказывает он, уминая гречу. — Я бы сейчас, на самом деле, перловки поел. В полях, бывало, когда живешь, так приготовишь — пальчики оближешь. Жирненькая такая. Особенно, если сальца добавить. В ВДВ кормят лучше всех, кстати. Когда я служил в Ульяновске, нам и борщ давали, и чахохбили с курицей, котлеты, лук, чеснок, фрукты по праздникам. Кефир давали, цикорий вместо кофе».
За полевой кухней — бахчевой развал: в этом году в Парк Горького привезли три тонны арбузов, которыми бесплатно угощали всех желающих. Николай успевает не только есть, но и рассказывать о секретах армейской кухни: «На обед часто давали молочную лапшу. У нас ребята придумали такой фокус: покупаешь в магазине пакетик быстрорастворимого кофе, добавляешь в эту лапшу, и она становится шоколадного цвета и сладкой. Или армейский паштет. Берешь масла кругляш и вареное яйцо. Чистишь его, отделяешь белок от желтка, смешиваешь желток с маслом, и мажешь на хлеб. Я все время думал: приду домой, как наемся этого паштета. Нравилось, и не жаловались».
Выступление группы «Голубые береты» на какое-то время собирает большинство гуляющих десантников у сцены, однако после концерта бойцы дружно перебираются в другую часть парка — к фонтану, и за считанные минуты успевают его оккупировать.
«Когда выпьют немного — все лезут плавать», — говорит Николай, кивая на других десантников, весело и шумно ныряющих в фонтан. Сам он не пьян, но, спасаясь от жары, один раз тоже окунается в воду.
Праздник Николай заканчивает в Парке Победы — под вечер бывший десантник позволяет себе выпить и расслабиться, и при этом остаться спокойным и дружелюбным, в то время как окружающие под воздействием алкоголя проявляют буйный характер.
В парке начинается драка с выяснением отношений.
-Ты зачем ему за жизнь втираешь, ты знаешь, что он в Чечне служил? — доносятся крики из толпы.
Десантники легко приходят в ярость, прыгают друг на друга, замахиваются праздничными флагами. На шум и крики быстро прибегает полиция: возмутителей спокойствия разнимают, бойцы расходятся в разные стороны парка. Один десантник остается недвижимым лежать на земле — ему досталось сильнее всех. Через несколько минут его приведут в чувство.
«Вот этого я не люблю. Не надо туда смотреть, — говорит Николай, и разворачивает меня в противоположную сторону. — Так не должно быть. Мы же все братья, и это общий праздник. Нужно просто иметь голову на плечах», — грустно подытоживает он.
